Анджелина Джоли подала на развод с Брэдом Питтом в сентябре прошлого года, и спустя почти год актриса наконец-то откровенно рассказала журналу Vanity Fair о том, как развод повлиял на семью и её здоровье.

В первом после развода большом интервью Джоли призналась, что вместе с детьми пережила самые трудные времена в жизни, и до сих пор они налаживают отношения и быт.
Расставшись с Брэдом Питтом, Анджелина Джоли с детьми скрылись от папарацци в съёмном доме, где они прожили 9 месяцев фактически “на чемоданах”, и только за несколько дней до интервью переехали в новый дом в Лос Анджелесе, купленный за 25 миллионов долларов. Сейчас актриса с детьми обживает новый дом, что также необычно для неё, так как, по её признанию, раньше декором жилища и различными мелочами по хозяйству занимался Брэд Питт.

О разводе с Брэдом Питтом:

Несмотря на то, что значительная часть интервью Анджелины Джоли для Vanity Fair посвящена её фильму “Сначала они убили моего отца: Воспоминания дочери Камбоджи” и значению Камбоджи в её жизни, актриса коснулась и интересующей всех темы — развода с Брэдом Питтом, отношения с которым окончательно испортились к лету 2016:

— Всё было плохо, — сказала Джоли, но затем поправила саму себя: — Я не хотела использовать это слово. Всё стало трудным.

При этом она опровергает слух о том, что причиной развода стал их необычный образ жизни:

— Наш образ жизни никогда не был негативным или проблемным. Он был и останется одной из чудесных возможностей, которые мы даём детям. Это шестеро умных, думающих индивидуальностей, знающих много об этом мире. Я очень горжусь ими.

И всё-таки актриса до сих пор не раскрывает причину развода, ссылаясь на стремление оберегать детей от всего этого, а её следующие слова делают развод ещё загадочнее:

— Наши дети очень смелые… Нам всем просто нужно прийти в себя от того, что привело к разводу. Они залечивают раны не от развода, а от того, что привело к нему, от некоторых событий в жизни.

При этом Джоли уверяет, что они с Брэдом Питтом продолжают заботиться друг о друге и детях.

О здоровье:

Однако развод сказался не только на эмоциональном состоянии Джоли. У неё начались проблемы со здоровьем и внешностью: обнаружился паралич Белла — паралич лицевого нерва, при котором часть лица остаётся неподвижной. От стресса у актрисы прибавилось седых волос, а кожа стала сухой.

Впрочем, эти проблемы, по мнению Анджелины Джоли, появились из-за того, что она, как и все женщины, думает о себе лишь в последнюю очередь, посвящая всю себя семье и работе.

О планах:

Прямо сейчас у Анджелины Джоли нет никакого желания сниматься в кино и быть частью голливудского шоу-бизнеса:

— Я просто хочу готовить правильные завтраки и заботиться о доме. Это моя страсть. По просьбе детей я сейчас беру уроки кулинарии и учусь готовить. Когда я ложусь спать ночью, я думаю: “Я проделала отличную работу в качестве мамы, или это был средненький день?”.

Поскольку интервью было записано за несколько дней до отъезда в Африку, Джоли рассказала о планах посетить Кению и Намибию. И вообще, она намерена теперь путешествовать больше:

— Девять месяцев я пыталась быть по-настоящему хорошей домохозяйкой, убирала за собаками, мыла посуду и читала детям книжки на ночь. И я преуспела в этих делах. Но сейчас я хочу надеть ботинки и отправиться в путешествие!

Анджелина Джоли стала героиней нового номера Vanity Fair. На страницах издания актриса, режиссер и мама шести детей дала свое первое интервью после расставания с Брэдом Питтом. Посмотрим, что она рассказала; мы собрали самые интересные высказывания:

О расставании с Брэдом

«После развода моих родителей я сильно переживала за маму. Не хочу, чтобы и мои дети волновались за меня. Поэтому я никогда не показываю им своих слез, если мне хочется плакать, я ухожу в ванную. Дети должны знать, что все хорошо. У меня их шестеро, я ими горжусь. Мы заботимся друг о друге».

О новом доме в Лос-Анджелесе

«Мы пережили сложный период в жизни. И переезд, конечно же, стал большим шагом для нас на пути исцеления нашей семьи. Мы все еще пытаемся затянуть раны после случившегося».

О детях

«Они энергичные, вдумчивые. Я ими очень горжусь».

О сыне Ноксе

«Однажды, когда Нокс баловался, я попросила его притвориться нормальным. На что он мне возразил: "Да разве кто-то хочет быть нормальным?! Мы ненормальные и давайте останемся такими. Объявим всем, что мы ненормальная семейка!"».

О нормальной жизни

«В последние полгода я стараюсь быть хорошей домохозяйкой: покупаю собачий корм, мою посуду, читаю детям сказки на ночь – и все эти обязанности с каждым днем получаются у меня все лучше и лучше».

Об отце Джоне Войте

«Детям нужен дедушка, который может и обнять, и поддержать, и почитать книжку на ночь. Папа именно такой».

О недуге (повреждении лицевого нерва)

«Не знаю точно, что спровоцировало болезнь: может быть, менопауза, а может, тяжелый год. Иногда мы просто забываем о себе, и здоровье напоминает нам об этом…»

О титуле секс-символа

«Я чувствую себя настоящей женщиной, потому что серьезно обдумываю каждый свой выбор, ставлю семью на первое место, отвечаю за свою жизнь и здоровье».

Июл 26 2017 в 1:03 PDT

Почти год назад самая красивая пара Голливуда приняла решение расстаться: 19 сентября прошлого года Анджелина Джоли подала на развод с Брэдом Питтом после двенадцати лет совместной жизни и двух лет брака. Сначала вокруг их развода разразился внушительный скандал: актриса обвиняла тогда еще супруга в жестоком обращении с детьми и требовала полной опеки, правда, как потом оказалось, ситуацию немного приукрасила. Питт, конечно, был оправдан, но не прощен: как сам потом признался актер в GQ Style, их брак сгубила водка и его пристрастие к алкоголю. Чувства Брэда мы поняли: он во всем винит себя, до сих пор любит Джоли и мечтает вернуть семью. Теперь свою душу раскрыла и сама Анджелина: актриса появилась на сентябрьской обложке Vanity Fair и дала большое интервью о жизни после развода, детях и своих чувствах.

instagram.com/vanityfair/

По словам Джоли, первое время после развода было самым ужасным: «Это было тяжелейшее время. Нам нужна была свобода и воздух», — говорит актриса и отмечает, что покупка нового дома BeauxArts помогла ей вырваться из сложившийся ситуации и дала начало новой жизни. О последних месяцах жизни с Питтом Энджи говорила осторожно: сказав сначала, что «все стало плохо» еще летом прошлого года, актриса осеклась и исправилась. «Все стало слишком трудным», — так она описала свою жизнь с актером.

Теперь, чтобы наладить нормальный образ жизни, Джоли отказалась от съемок и старается все время уделить детям: «В течение девяти месяцев я просто пыталась быть хорошей домохозяйкой: кормила собак, мыла посуду, читала сказки на ночь, — призналась актриса и продолжила. — Я хочу готовить им завтраки и следить за порядком в доме. Это моя страсть. Дети попросили меня научиться готовить, и я беру уроки. Когда я вечером ложусь спать, то думаю: «Я сегодня была замечательной мамой, или это был просто обычный день?», — заключила Джоли. Правда, по признанию Анджелины, она не одна работает над счастьем детей: «Мы заботимся друг о друге и заботимся о нашей семье, и мы оба работаем над одной и той же целью», — сказала актриса, тем самым дав понять, что отношения между ней и Питтом действительно налаживаются.

instagram.com/vanityfair/

Развод помог Энджи наладить отношения с отцом Джоном Войтом: долгое время она не могла простить его за то, что он бросил ее в детстве, однако сейчас она видит ситуацию по‑другому. «Детям сейчас нужен хороший дедушка, который читает им книжки и рассказывает истории. Он стал именно таким», — признается Джоли. Впрочем, несмотря на то, что жизнь после развода действительно налаживается, актриса иногда позволяет себе быть слабой. «Когда я хочу плакать, я ухожу в ванную, чтобы дети этого не видели. Они должны быть уверены, что все хорошо, даже если это не совсем так», — призналась Анджелина.

Татуировки, кровь и шрамы — вот из чего я сделана.

Мне не нужен психоаналитик. Роли, которые я выбираю, — вот мой психоаналитик.

Когда все девочки вокруг хотели быть балеринами, я хотела быть вампиром.

Люди считают, что я полна темных тайн и одержима идеей смерти. Но если я и люблю задумываться о смерти, то только потому, что ценю жизнь больше, чем многие.

Меня не пугает вид крови, и меня никогда не пугали мертвые тела. Когда я вижу мертвого человека, я думаю лишь о том, что совсем недавно он был живым, как я.

В смерти есть что-то успокаивающее. Мысль о том, что завтра тебя может не стать, позволяет ценить жизнь сегодня — какой бы она ни была.

Я довольно поздно поняла, что быть счастливой — это просто выбор, который ты делаешь.

Без боли нет страдания, а без страдания мы никогда не научимся извлекать уроки из собственных ошибок.

Я всегда считала недостатки привлекательными. Шрамы, например, кажутся мне сексуальными, потому что как бы говорят: да, я делал глупости.

Мать никогда не кричала и никогда не ругалась. Она плакала, и я часто слышала, как она плачет, потому что наши спальни были рядом. Однажды, еще в школе, — не спрашивайте, что я делала, — я пришла домой под утро и увидела ее заплаканное лицо, лицо человека, который проплакал всю ночь.

Мой отец (Джон Войт. — Esquire) — великий актер, но в первую очередь он великий отец.

Пока я не начала сниматься в кино, я даже не знала свой размер груди.

Мне нравится прятаться за моими персонажами. Я очень замкнутый человек, и я не слишком хорошо научилась ладить с известностью.

Я не люблю, когда ко мне прикасаются. Когда-то мне сказали, что я замираю и задерживаю дыхание, когда кто-то приобнимает меня. Что ж, я до сих пор так делаю.

Видимо, меня давно пора упрятать в психушку.

Вот тут, над бровями, у меня складка, потому что мне постоянно приходится их поднимать в удивлении.

Очень важно понять, насколько огромен на самом деле мир.

Я отправилась в первое большое путешествие очень давно, и то, что я тогда увидела, меня потрясло и полностью изменило. Потом, продолжая путешествовать, я, как и все, наверное, прошла через период злости на тот благополучный мир, в котором родилась, и только потом поняла, что вместо того чтобы наблюдать или злиться, лучше искать способы помочь тем, кто живет в нищете.

Видя в новостях лагеря беженцев, люди в Америке даже не понимают, что эти люди всего лишь хотят вернуться домой.

Когда я впервые оказалась в Сьерра-Леоне, я увидела тысячи людей, которым повстанцы отрезали руки или ноги. Картина огромного мира буквально ворвалась в мою голову. Я помню, что первые дни, слушая истории этих людей, я постоянно плакала. Но потом я поняла, что им не нужны мои слезы.

Из того, что мне удается заработать, я откладываю треть, трачу треть и еще треть отдаю на благотворительность.

Самый большой подарок, который я сделала своим детям, — это возможность увидеть мир.

Мои дети любят путешествовать так же, как я, и мне кажется, в головах у них уже есть понимание большого мира, потому что им комфортно в отеле на Манхэттене так же, как в палатке без электричества в кенийской пустыне.

Я считаю, что дети должны увидеть всё своими глазами, поэтому мои дети жили вместе со мной в нашем домике в Камбодже. Но это даже не дом — так, шалаш на сваях, вокруг которого стоят еще сто таких же шалашей. Вместе с соседями, простыми крестьянами, мы работали на разминировании территории. На принадлежащей нам земле мы нашли 48 мин.

Когда-то на спине у меня было вытатуировано маленькое окно. Потом я закрыла его огромным тигром. Но с самого детства, когда я была совсем еще девчонкой, я любила смотреть в окно, представляя, что куда-то вот-вот отправлюсь. Так было и потом. И не важно, что случилось — я только что вышла замуж, или занималась сексом с мужем, или закончила съемки в фильме, — я обязательно садилась у окна и смотрела на улицу, и за окном всегда происходит что-то интересное. Но теперь мое окно закрыто тигром. Я как бы раз и навсегда вышла в окно. Я была там, жила здесь и вообще сделала много таких вещей, о которых даже не мечтала, сидя у окна в детстве. Теперь я смотрю на небо, думая о том, как бы полететь.

Быть свободной — значит жить, повинуясь интуиции, не причинять никому боль и не судить людей за их ошибки.

Я всегда хотела прожить несколько жизней.

Как только я перестаю следовать интуиции и начинаю действовать сообразно логике, я тут же попадаю в неприятности.

Когда у тебя шесть детей, ты стараешься никогда не подвергать себя опасности.

Иногда детские вопросы ставят меня в тупик. Они ведь могут спросить: «А почему Шрек и Фиона поженились, а ты все еще нет?»

Мне кажется, что свадьба для детей — это просто красивый четырехъярусный торт.

Жизнь отличается от кино хотя бы тем, что когда женщина лежит на кровати со своим любимым мужчиной, она вовсе не обязательно лежит в идеальной позе, и покрывало не прикрывает ее грудь.

Мне кажется, люди были более сексуально раскрепощены в четвертом веке до нашей эры, и мысли об этом приводят меня в замешательство.

Я работающая мать, и хочу, чтобы моя одежда была красивой, сексуальной и практичной одновременно.

Мне всегда казалось, что стать матерью — это одна из самых страшных, ответственных и отчаянных вещей в мире. Это не татуировка во всю спину.

То, в чем ты хорош, и то, в чем ты хорош по мнению окружающих, — это совершенно разные вещи.

Это же мечта всей моей жизни — сыграть злодея в фильме про Бонда.

Я не собираюсь сниматься в кино бесконечно. Когда-то мне придется стать бабушкой.

В отличие от многих женщин, мне нравится быть беременной. Мне нравится это ощущение, что все твое тело принадлежит не тебе, а ребенку.

Люди такие странные: они говорят мне, что я худая, полагая, что это поднимет мне настроение.

С какого-то момента я поняла, что мне комфортно быть собой — что-то, чего я не чувствовала никогда. И сейчас я могу наконец-то сказать, что моя жизнь так же интересна, как моя работа.

Спросите разных людей о том, что они больше всего хотели сделать, и окажется, что никто этого еще не сделал. Вот что меня расстраивает по‑настоящему.

Мне не хватает времени на то, чтобы понять смысл жизни.

Мне нравится что-то делать, мне нравится быть занятой, и мне нравится отвечать на кучу вопросов. Но я не знаю, в каком количестве фильмов я снялась. Сбилась со счета.

Когда учишь язык, начинай с ругательств. Хорошая брань может помочь тебе лучше любого разговорника.

Драки в кино всегда выглядят красиво, а в жизни — всегда отвратительно.

Зебра — это идеальная добыча, вы не думали об этом? Зебры не могут маскироваться. Они просто стоят посреди саванны, как дурацкие кресла посредине прекрасно оформленного зала, и все в их внешнем виде кричит: «Давай, жри меня, хватай».

Я не умерла молодой, и это уже хорошо.

В минувшую пятницу Анджелина Джоли появилась в студии BBC Radio 4 в качестве приглашенного звездного редактора утренней программы Woman’s Hour Takeover. Актриса, которая неохотно общается на личные темы, предпочитая говорить о глобальных проблемах в мире, на сей раз была очень открыта, и откровенно рассказала о том, каково это – быть мамой шестерых таких разных детей. Кроме того, Энджи впервые после длительного молчания вновь заговорила о своей матери и о сложном выборе, который Джоли сделала для себя ради семьи.

Говоря о своих детях, Анджелина Джоли отметила, что ей очень нравится наблюдать за тем, как они растут, проявляя свою индивидуальность. К примеру, сейчас все дети увлечены изучением иностранных языков, но при этом им было дано право выбора, что именно изучать. В итоге 10-летняя Шайло учит язык кхмеров (язык народа Камбоджи, откуда родом старший брат Мэддокс). 12-летний Пакс сосредоточился на изучении своего родного вьетнамского языка, ведь он вырос в англоязычной семье. 11-летняя эфиопка Захара уже говорит по-французски. 7-летняя Вивьен увлеклась арабским, а ее брат-близнец Нокс предпочел учить язык жестов. Дальше всех пошел старший сын: 14-летний камбоджиец Мэддокс сейчас осваивает сразу два иностранных: немецкий и русский. В общей сложности, дети Джоли и Питта сейчас осваивают семь новых языков на шестерых.

Актриса в своем интервью подчеркнула, что они с мужем помогают детям развиваться в выбранном самими детьми направлении, добавив: «Вы не можете знать, что из себя представляют ваши дети, пока они сами не покажут вам этого. Они просто становятся теми, кем они хотят быть». И, к слову, ни один из детей Джоли-Питт не интересуются карьерой голливудской кинозвезды. «Никто не изъявил желания быть актером. Им нравится процесс создания кино по другую сторону камеры, - уточняет Джоли. – Мэд интересуется киномонтажом. А вот Паксу больше нравится диджействовать».

Актриса подчеркнула, что операция – это «просто вариант», а решение зависит от самой женщины. «Но, если хотя бы одна женщина после моих откровений пойдет и сделает тест, узнает, что у нее рак, или что риск его развития высок, то есть, вовремя поймает болезнь, - это будет очень много значить для меня».