В середине декабря 2018 года 12-летняя Тася Перчикова из деревни Томсино Псковской области написала письмо Владимиру Путину. Девочка пожаловалась на различные трудности - единственную школу закрыли, мама работает санитаркой в две смены за крошечную зарплату - и попросила президента помочь. Из Кремля не ответили, местные чиновники письмо похвалили, но помогать отказались. После публикации материала о Перчиковых в издании «Радио Свобода» люди со всей страны начали присылать им небольшие пожертвования. У семьи тут же начались проблемы с соседями: односельчане обвинили Перчиковых в мошенничестве, угрожали Тасе и ее матери, а также вытребовали у девочки обнаженную фотографию и опубликовали «ВКонтакте». Спецкор «Медузы» Ирина Кравцова поговорила о случившемся с семьей Перчиковых и жителями Томсино. Те считают, что «выскочки получили по заслугам». Письмо Путину Елена Перчикова с 11-летней дочерью Тасей переехали из Санкт-Петербурга в деревню Томсино Псковской области в мае 2018 года. Перчикова не захотела больше оплачивать съемную квартиру в городе и купила в деревне в рассрочку маленький дом. Она устроилась работать санитаркой в районную больницу и обзавелась домашним хозяйством - купила корову, коз, кур, занялась огородом. При этом на работу в огороде у нее часто не оставалось сил. В сентябре единственную школу в Томсино закрыли, поэтому ее дочь, шестиклассница Тася, вместе с соседскими детьми каждый день ездила в школу в соседнюю деревню, а в остальное время помогала матери по хозяйству: доила корову и коз, полностью ухаживала за животными и выполняла всю работу по дому. В середине декабря 2018 года 12-летняя Тася Перчикова в тайне от мамы написала письмо Владимиру Путину и отправила на сайт kremlin.ru. В письме (текст есть в распоряжении «Медузы») девочка пожаловалась на то, что закрыли единственную школу в ее деревне, рассказала, что ее мама в две смены работает санитаркой в районной больнице и дежурит в реанимации, у нее «хорошая работа, но зарплаты на существование не хватает - она получает около 12 тысяч». «Я маму очень люблю, - писала Тася Путину. - Пожалуйста, подарите моей маме мотоблок и минитрактор. Он очень нам нужен. У нас было бы больше грядок. И маме меньше пришлось бы работать лопатой после дежурств, почти до потери сил. Моей маме тяжело. Я буду вам очень благодарна, если вы мне позвоните, и я смогу вам сама все рассказать». В письме Перчикова отметила также, что место, где она сейчас живет, «очень старинное, первое упоминание [о нем] в XV веке». «Оказать помощь всем мы не имеем права» Ответа от президента девочка до сих пор не получила. Зато 10 января 2019 года Тасе пришло письмо из комитета по социальной защите Псковской области, в котором ее похвалили за то, что она интересуется историей, но сказали, что «помочь ей не представляется возможным» (это письмо тоже есть в распоряжении «Медузы»). В начале января к Перчиковым приехала журналистка издания «Радио Свобода» Людмила Савицкая и написала статью об их быте. Тогда Тася восторженно рассказывала журналистке об их с мамой жизни в деревне: «Не хочу в город возвращаться ни за какие деньги! Не перееду обратно! В городе музыку включишь, так все кричат, орут: „Что вы там делаете?“ А здесь хоть пой, хоть все бросай и разрушай - никто не услышит! Свобода такая! Хочешь поиграй, хочешь посиди… А природа? Озеро Себежское, река Веть - мы тут купаемся!» Людмила Савицкая рассказала «Медузе», что при встрече «Тася показалась ей невероятной» и совсем не похожей на других детей своего возраста. «Она прыгает от восторга, когда учит с мамой латынь, сама принимает у коз роды и лечит их». По словам Савицкой, у Таси обостренное чувство справедливости. Девочка, «воздевая руки к небу», удивленно спрашивала у журналистки, «как же так получается, что через два дома от нас живет глава района, который взял и не отстоял школу - в ее голове просто не укладываются такие вещи». В то же время Савицкая отмечала, что Тася - очень наивный ребенок и совсем не готова к подлостям. Через несколько дней после публикации статьи Людмилы Савицкой в региональном управлении социальной защиты населения заявили, что администрация Псковской области все же намерена предложить Перчиковой заключить социальный контракт на покупку минитрактора. При этом в управлении отметили, что сейчас у семьи нет регистрации в Псковской области. Живущий по соседству от Перчиковых глава Себежского района Леонид Курсенков тогда же заявил, что семья Перчиковых не единственная, кто испытывает подобные трудности: «У нас в районе 19 тысяч населения, из них такие семьи примерно все в одинаковом состоянии, оказать помощь каждому, купить трактор, мы по закону не имеем права». Елена Перчикова рассказала «Медузе», что вскоре после публикации ее срочно вызвали в Псков к руководителю аппарата администрации губернатора Псковской области Сергею Дмитриеву - «на ковер». Аудиенция была назначена сразу после двух больничных дежурств Перчиковой подряд. Она просила чиновников перенести встречу, но ей не разрешили. Четыре часа Перчикова ехала на встречу, а продлилась она, по ее словам, 15 минут. Дмитриев, как рассказывает Перчикова, равнодушно сказал, что Тасиного письма президенту он не видел, как и заявления управления соцзащиты, в котором они говорили о готовности помочь - и то, и другое Перчикова показала ему с телефона. Вернувшись домой, Перчикова получила письменный ответ из администрации Псковской области о том, что помощи семье не будет (документ есть в распоряжении «Медузы»). «Выяснилось, что они этим как бы не занимаются, по бюджету помощь нам не предусмотрена, - рассказала она „Медузе“. - Тем более что зарегистрированы мы с Тасей из-за бюрократических проволочек до сих пор в Петербурге». В администрации Псковской области не ответили на вопросы «Медузы». «Внесли „перчинку“ в жизнь глубинки» После выхода публикации на сайте «Радио Свобода» о письме Таси узнали не только региональные чиновники. По словам Елены Перчиковой, ей начали писать люди, просившие предоставить адрес и банковские реквизиты. Вскоре им с дочерью на почту стали приходить посылки с детскими вещами и канцелярскими принадлежностями, люди переводили Перчиковым на карту небольшие пожертвования, в том числе помогали благотворительные фонды (всего они собрали около 90 тысяч рублей). На эти деньги семья купила технику для огорода, учебники, одежду и лекарства (все чеки Перчиковы показали «Медузе»). Тася Перчикова рассказала «Медузе», что как только односельчане стали замечать, что ей присылают посылки, они очень обозлились на нее. «Называли идиоткой, выскочкой, что вот мы тоже как ты живем, и ничего, терпим. Ты дура, раз попросила, - рассказывает девочка. - Дети в селе перестали со мной дружить и стали вести себя как будто враги. Девочки угрожали, что будут снимать меня на видео и ржать». Елена Перчикова предоставила «Медузе» переписку, в которой дети рассказывали ей, что ее дочь якобы ворует деньги «у одной бабушки» - не говоря у какой; подруга Таси сообщила всем, что якобы та украла у нее телефон. Перчикова рассказывает, что из-за этого она с полученных пожертвований оплатила дочери дистанционное обучение в одной из московских школ. «У дочери совсем не стало друзей, даже поговорить стало не с кем, а дома еле-еле показывал всего один федеральный канал, поэтому я купила ей недорогой телевизор, - рассказывает Перчикова. - Узнав об этой покупке из какой-то очередной заметки, люди стали еще больше травить нас в интернете: кричали, что мы мошенники, и вообще никакое письмо Путину якобы не писали». В пабликах «ВКонтакте», посвященных жизни в Себеже, под каждым постом о Тасе Перчиковой больше 200 комментариев - большинство комментаторов осуждают Перчиковых и считают, что те не имели права просить помощи. В середине января к Перчиковым приехали журналисты телеканала «Россия». По словам Елены Перчиковой, они ворвались к ним в дом, вели себя грубо и нахально, «как с преступниками, иждивенцами и мошенниками, которые хотят обмануть государство». В конце января вышел сюжет, в котором говорилось, что Перчиковы «подхватили модное движение дауншифтинг» и «внесли „перчинку“ в жизнь глубинки». «Закидают камнями» В середине февраля сотрудники фонда «Земляки» подарили Тасе ноутбук для учебы. Этого, по словам Елены Перчиковой, односельчане «уже не смогли им простить». Перчикова была в больнице на дежурстве, когда незнакомый «мальчик» написал Тасе «ВКонтакте», что она красивая и он хотел бы с ней встречаться. Созвониться по телефону или в соцсети собеседник отказался, зато через некоторое время попросил Тасю прислать ему свои «обнаженные фотографии» и пообещал никому их не показывать; девочка прислала снимок, где она голая (переписка есть в распоряжении «Медузы»). По словам Елены Перчиковой, сразу после этого аккаунт «мальчика» был удален, а фотография ее дочери «была растиражирована по всем пабликам, связанным с Себежским районом». Самой Перчиковой эту фотографию прислала незнакомая односельчанка со словами «полюбуйтесь, какие фотографии ваша дочь присылает взрослым парням». Затем женщина добавила: «Будьте такими же, как и все. Просто у нас все живут как могут и никто ничего не просит, т.к это бесполезно, потому что закидают камнями». Елена Перчикова подала заявление в полицию, чтобы выяснить, кто на самом деле просил ее дочь прислать фотографии. Вскоре, по ее словам, выяснилось, что фейковый аккаунт «мальчика» создали бывшие подруги Таси. По словам Перчиковой, в полиции ей сказали, что, скорее всего, девочкам помогали взрослые, потому что писали Тасе со скрытого IP. Сейчас материалы проверки для принятия решения направлены в Следственный комитет Псковской области (документ есть в распоряжении «Медузы»). По словам Перчиковой, речь идет о возбуждении уголовного дела за распространение порнографии. «Не одной тебе тут тяжело, зачем что-то просить?» 17 февраля на «Радио Свобода» вышел видеоролик о том, как живет Тася Перчикова. В нем показано, как девочка умело доит козу, моет посуду, покупает продукты пожилому соседу, общается со сверстниками. В этот же день в издании вышла публикация, в которой рассказывалось о том, как изменилась Тасина жизнь после первой статьи о ней: какая помощь им пришла от людей и о зависти односельчан. Документальное кино Радио Свобода 24 февраля Елене Перчиковой позвонили с незнакомого номера и сказали, что «если ты не понимаешь одного раза, в следующий раз дочка будет порвана от уха до уха». «Я уже под всеми публикациями и всюду попросила у всех прощения за то, что дочь написала это письмо, мне очень страшно, - говорит Перчикова. - У нас в Идрице колония, а в Сосновом бору поселение для зеков. После этого предупреждения дочка у меня боится выйти из дома». Перчикова рассказала, что одновременно сотрудники ее больницы стали писать на нее жалобы на имя главврача. Одна из таких жалоб есть в распоряжении «Медузы»: «Санитарка приемного покоя Перчикова не справляется со своими персональными обязанностями (не меняет белье после больных, оставляет грязь после своей смены, устраивает видеосъемки). Просим принять меры». По словам Перчиковой, коллеги также объясняли свое поведение тем, что ее дочь решила попросить президента о помощи: «Всем тяжело тут, не одной тебе, зачем что-то просить?» 13 марта Елена Перчикова уволилась. В приемной главврача ее больницы «Медузе» отказались комментировать увольнение санитарки. * * * Житель Томсино Сергей (свою фамилию он просил не называть) согласился рассказать «Медузе» о происходящем в селе. «Эта Ленка рассказывает журналистам, что получает в больнице за смену 5600 в месяц, - объясняет он. - Ну и что? Моя жена получает столько же, но что-то нам трактора и ноутбуки в подарок не присылают из-за этого. А у этой хватает наглости просить что-то». «Ладно, тебе подарили что-то - так нужно быть человеком, делись с соседями! - продолжает Сергей. - Тебе что, одной эти деньги нужны? Возомнила о себе невесть что! Нам всем сейчас тяжело живется». По словам Сергея, односельчане правильно сделали, поставив Перчиковых на место. «Дочку ее вон обидели, - говорит он. - А еще мало обидели, значит, раз до сих пор с монатками не уехала». Еще одна жительница Томсино Ольга сообщила «Медузе», что лично не знакома с Перчиковыми, но от дочери знает, что «Тася та еще выскочка и проучили ее поделом». По словам Елены Перчиковой, есть и люди, которые поддерживают их с дочерью - в том числе кто-то из родителей бывших одноклассников Таси. Все они, по ее словам, живут в Себеже, а не в самом Томсино. Сейчас Елена Перчикова ищет дом в Псковской области, чтобы срочно переехать туда и перевезти дочь. Нашла старый полуразрушенный дом, аренда которого составляет четыре тысячи рублей в месяц, но владелец просит внести предоплату сразу за полгода. Таких денег у семьи нет. Тем временем, по словам Перчиковой, соседи, встречая ее на улице или в магазине, продолжают угрожать ей и Тасе. https://www.youtube.com/watch?time_continue=6&v=igOopM4r2hk
Существует распространенное мнение, что сиротства на Кавказе нет, - традиции, мол, такого не допускают. Это не совсем так. Но очень близко к правде
По статистике, в Северо-Кавказском федеральном округе 91% детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, нашли себе новую семью или опекунов.
«На Северном Кавказе детей любят, здесь особое отношение к детям, оставшимся без попечения родителей, и детям с ограниченными возможностями. Мы замечаем существенные изменения в этой сфере за последние три года. И условия для детей в республиках все лучше, и сирот становится меньше», – говорит детский омбудсмен Павел Астахов.
Причин такого «особого отношения» много – патриархальные традиции, религиозные предписания, менталитет. Но это не значит, что все недетские проблемы детей здесь решены. Во всех регионах есть сироты, в том числе социальные, есть детские дома и другие подобные учреждения. И есть разные способы дать детям главное – семью. Как это делается в северокавказских республиках – рассказывают наши корреспонденты.
Кабардино-Балкария. «Если одна фамилия,
значит родственники»
Главный признак рода – это фамилия. Абузеит Гериев, руководитель кабардино-балкарского отделения общественной организации «Барс Эль», вот уже три года вместе с соратниками разыскивает однофамильцев детишек из детских домов и предлагает им объединиться – то есть взять ребенка в семью.
– Я начал эту работу со своей фамилии. Нашел брата с сестрой Гериевых в интернате. Оказалось, отец там работает, туда сдал и детей – так удобнее. Разговаривали с ним много раз. К совести взывали. Жена у него бухгалтер, вряд ли они с голоду умирают, чтобы детей сдать на дотацию государства… Что мы ему только ни говорили вместе со всей родней – готовы были и со школой помочь, и с кружками для детей… Слушать не хочет! Потом уже нервы не выдержали, высказал горе-отцу: не удивлюсь, если твои дети вырастут и сдадут тебя в дом престарелых…
Активисты организации «Барс Эль» ездили по детским домам и интернатам, вместе с работниками собеса сняли видеоролик, обращенный к землякам: поинтересуйтесь, нет ли среди детей-сирот ваших однофамильцев! Их призыв был услышан – балкарцы стали забирать в семьи детей с родной фамилией. У одной малышки с пороком сердца нашелся дальний состоятельный родственник, который оплатил лечение.
По словам Гериева, сейчас в республике под опекой государства остался только один балкарский ребенок-сирота, остальных разобрали по семьям.
– Правда, еще семья появилась – десять детей, родители нуждаются, временно устроили всех по детским учреждениям… Не на казенном уровне надо решать проблему сиротства, а на человеческом! Ведь на Западе человек, усыновивший ребенка, – глубоко уважаемый человек. А у нас статус зависит от того, насколько крутая машина или богатый дом. И на Кавказе, и в российских городах и селах раньше было иначе.
1">
1">
Примеру балкарцев из «Барс Эль» последовали и кабардинцы. Род Кардановых, например, всех своих детей забрал из казенных домов. Точной статистики, кто кого усыновил или взял под опеку, у организации нет. На Кавказе считают, что это очень личное дело и распространяться о нем не обязательно.
Абузеит Гериев говорит, что его сверхзадача – всем детям обеспечить домашнее тепло и уют. Вспоминает, что даже в годы войны, арестов, выселения целых народов – кавказцы своих детей не бросали.
– По кавказским обычаям при разводе ребенок всегда остается в роду – у отца. А по российским законам должен остаться с матерью, – рассуждает Абузеит Гериев. И добавляет с завистью: – Вот в Чечне нет детских домов, и это после двух войн! Потому что ни один чеченец своего ребенка не отдаст. Пример – с внуком Пугачевой. Если бы она была не Пугачева, то ребенок бы рос в семье отца. У нас такие же были традиции, но после революции они стали размываться.
Чечня. «У нас нет случаев отказа от детей»
Детских домов в традиционном понимании в Чечне нет – родовые связи в республике очень крепки, и сирот, как правило, забирают в семьи близких или дальних родственников. Единственное учреждение, где дети находятся под опекой государства, – Республиканская школа-интернат №2.
Открытый еще в 1957 году интернат рассчитан на 700 человек. Сначала он предназначался для детей из отдаленных горных районов, где не было школ. Мальчиков направляли сюда на учебный год, а на каникулы возвращали в семьи. Такая практика – отдавать детей в интернат на время – существует и сейчас. В школе-интернате №2 сегодня живут и учатся 67 воспитанников, 12 из них – круглые сироты. Но только двое подростков находятся там постоянно, и то, как говорят в министерстве образования республики, потому что уже почти взрослые (15-16 лет) и сами не хотят идти под опеку в семьи.
1">
1">
{{$index + 1}}/{{countSlides}}
{{currentSlide + 1}}/{{countSlides}}
Еще в 2008 году сирот в Чеченской Республике было на 20-30% больше, чем в любом другом сопоставимом по численности населения регионе России, рассказывает директор интерната Гилани Даурбеков, который в те годы работал региональным оператором по банку данных детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.
– С чем это было связано, думаю, понятно: две военные кампании… Но все эти дети были определены под опеку. И если сравнить 2008 и 2016 годы, то ситуация кардинально изменилась в лучшую сторону. Ключевую роль сыграл менталитет народа. Отношение к детям в Чечне обусловлено исламом и этнической культурой. У нас нет случаев отказа от детей – это не соответствует традициям и исламской морали. Если ребенок теряет отца и мать, то все заботы по его воспитанию берут на себя ближайшие родственники. И только в крайнем и редком случае, когда у ребенка нет родни, способной его вырастить, он попадает под опеку государства.
Павел Астахов
На территории СКФО работают 38 детских домов... В 2015 году из них выбыло 1004 ребенка, в том числе под опеку взято 128 детей, в приемную семью – 42, усыновлено – 5 и более половины – 577 детей – возвращены родителям.
Павел Астахов
Заключение о взятии ребенка под опеку государством на определенный срок составляют органы опеки. Причины могут быть самые разные: плохие условия проживания, материальные сложности семьи, неспособность надлежащим образом обеспечить семейное воспитание и многое другое.
Гилани рассказывает, что в интернате всё как дома. Планировка комнат максимально приближена к квартирному типу. На кухне стремятся почаще готовить по-домашнему: дети знают, что во всех семьях на праздники готовят особые традиционные блюда, – и у них тоже так. Если ребенку поздно вечером вдруг захочется выпить чаю или перекусить, он просто идет на кухню – к чайнику и холодильнику с продуктами. Есть тренажерный зал, кружки и секции. Как минимум дважды в год – поездки на отдых, в прошлом году побывали в Крыму, и в этом планируют тоже, а потом – в Кабардино-Балкарию.
На территории интерната действует начальная школа. Дети постарше – с 5 по 11 класс – обучаются в городской школе, она расположена через дорогу. Важно, говорит директор, что воспитанники не чувствуют себя обделенными ни в чем.
– Понимаете, в этом возрасте дети особенно ранимы и замечают все детали. К примеру, они сравнивают свой школьный инвентарь с другими. Если у соседа по парте ручка дорогая и качественная, а у него самого дешевая, это будет замечено, он будет об этом думать. Но, к счастью, государство обеспечивает нас достаточно хорошо, наши подопечные имеют все самое лучшее.
Воспитанники интерната получают государственную пенсию – она зачисляется на их банковский счет до достижения совершеннолетнего возраста, а в случае, если выпускник поступил на учебу, то до ее окончания. Для круглых сирот пенсия составляет более 8 тысяч рублей, для всех остальных – около 6 тысяч.
Многие в Чечне, говорит Гилани Даурбеков, воспринимают нахождение этих детей не в семьях как трагедию и постоянно предлагают помощь.
– Мне часто приходится отказывать людям, которые желают помочь нашему интернату. Государство действительно обеспечивает нас в полной мере.
В праздники в интернат приезжают с подарками гости из государственных структур. Налоговая инспекция уже традиционно два раза в год выплачивает детям дополнительные ученические пособия, а в конце первого полугодия и к концу учебного года всех выпускников одевают с ног до головы, несмотря на то, что государство и само обеспечивает выпускников всем необходимым, говорит директор.
Гилани Даурбеков
Бывают случаи: человек хочет взять ребенка под опеку, но когда узнает, к примеру, что нужно пройти курсы в Школе приемных родителей, или видит перечень документов, которые нужно собрать, начинает возмущаться и нервничать. А как же он собирается воспитывать ребенка, который требует постоянного внимания, сил и средств, если даже бумажная волокита выбивает его из колеи?
Гилани Даурбеков
К выпуску детей готовят заранее – возят на предприятия и в организации, чтобы они могли понаблюдать за тем, как работают люди, и определиться с выбором профессии. И в дальнейшем присматривают за каждым до достижения 23 лет – продолжает ли он обучение, устроился ли на работу, получил ли полагающееся по закону жилье.
– Жилье выдается в порядке очереди. На данный момент, насколько мне известно, в республике более тысячи очередников. Решить этот вопрос за год и даже два государство не в силах, но процесс идет. Были годы, когда выделялось более двухсот квартир, а были – когда менее ста. Все зависит от бюджета: сколько заложено в плане, столько и выделят.
И все-таки никакие условия не сравнятся с настоящей семейной жизнью и никакой интернат не заменит ребенку семью, убежден Даурбеков. Поэтому так важно определить детей в семьи.
Дагестан. «Что может творить любовь»
Зада Максудова – директор школы в селе Нижний Кегер Гунибского района Дагестана. И это тот случай, когда человек нашел работу по призванию. Но работы ей мало. 29 лет назад чета Максудовых, у которых было своих трое детей, взяла к себе еще четырех детей дальнего родственника, попавшего в сложную ситуацию. Занимаясь их воспитанием, Зада Магомедовна поняла, что это – «её». С каждым годом детей в ее доме становилось всё больше, и образовался «волонтерский домашний интернат».
Два года назад она пришла в Дом ребенка в Махачкале и сказала: «Дайте мне постарше и больного. Такого, каких не забирают в семьи». «Вот, – ответили ей. – Есть Мурад, есть Сергей и еще Хадижа. Выбирайте». Привели знакомить. И все трое бросились к ней обниматься…
– Я забрала всех троих, – говорит Зада Магомедовна, заплетая Хадижке косу. – Ей всего 4 было. А Мурадику и Сергею по 5. Вон они играют!
Мы пытаемся разглядеть ребят в толпе играющих во дворе детей. Знаем, что обоих забирали тяжелобольными, но все выглядят здоровыми.
– Вы знаете, я не думал, что они выживут, – признается Марат, зять Зады Максудовой. – Я сам полицейский и переживал: вдруг с ними что-то случится, Заде Магомедовне придется отвечать. «Отдай ты их обратно, – говорил все время. – Отдай, пока не поздно». А она плакала, нет, мол, не смогу, это теперь мои дети. А сейчас посмотрите на них. Посмотрите, что вообще может творить с детьми любовь!
– Узнаю, что где-то семья бедствует или живёт на дальнем кутане, вдали от школы, или про хулигана какого-нибудь услышу – и все мысли там. Находила, просила отпустить ко мне. Зачем? Просто так. Не думала, есть ли у меня средства, мешаю я ли своим детям, своей семье. Может, по отношению к ним я неправильно поступала, не знаю... Но они никогда не жаловались. Всегда помогали мне.
1">
1">
{{$index + 1}}/{{countSlides}}
{{currentSlide + 1}}/{{countSlides}}
– Все дети любят, когда вокруг как можно больше детворы. Как они могли нам мешать? – говорит Амина, дочь Зады Магомедовны. – С одними я вместе росла, другие были как младшие братья и сестры. Когда на каникулы многие разъезжались, дом казался таким пустым. Дни считала до их возвращения!
– Это у них семейное, – смеется Марат. – Мне даже своих детей поругать нельзя – Амина обижается. Только любовь и уважение.
Сейчас в школе, где работает Зада Магомедовна, учатся 68 детей. 12 из них живут у нее дома. Один из состоятельной семьи, родители отправили его под присмотр Зады Магомедовны, чтобы подтянуть учебу. Кого-то исключили из родной школы, кто-то не может найти общий язык с близкими, у кого-то нет одного или обоих родителей. Эти дети не усыновлены, за них не выплачивается пособие. Они просто живут в доме женщины, которая называет их своими детьми и окружает теплотой и заботой.
– Это сейчас их 12. В прошлом году было 18, до этого как-то даже 19. Бывает, мест уже не хватает, а кто-то придет, плачет, просит помощи, и Зада Магомедовна отказать не может. Купит раскладушку, подвинет кровати еще теснее, и всё – новый член семьи с нами. Да вы проходите, идемте к столу, – приглашает нас в дом завуч-организатор Нижнекегерской школы Китиляй Мусаевна.
Когда-то Китиляй и сама жила в этом «домашнем интернате».
– После 9 класса родители забрали меня на кутан и запретили учиться. Весь год я плакала, страдала, мучилась бессонницей. Я мечтала продолжить учебу, получить высшее образование. Но все, что меня ожидало в жизни, – кутан и овцы. Зада Магомедовна нам родственница, и когда она приехала в гости, мне очень захотелось излить ей душу. Я и не думала, что это что-то изменит, просто поплакалась. А она пошла прямо к отцу, смотрит на него со слезами в глазах и просит дать мне шанс. И он меня отпустил… Теперь я педагог. И дети в школе ко мне относятся как к педагогу: могут слушаться, а могут пререкаться. А Заду Магомедовну слушают как маму. Бывает, получат двойку или нахулиганят. Смотришь – на лице ноль переживаний. «Хорошо, – говорю. – Пойду расскажу Заде Магомедовне». И они: «Китиляй Мусаевна, ну пожалуйста, не надо! Она же расстроится…»
Сейчас Китиляй с мужем и детьми живет в Гунибе. И тоже взяла на воспитание чужих детей. Как и Зада Магомедовна, первых – у родственников.
В России есть несколько правовых форм устройства детей, оставшихся без попечения родителей:
Усыновление (удочерение) – ребенок становится полноценным членом семьи, юридически устанавливаются родственные связи между ребенком и человеком или супружеской парой, не являющимися его биологическими родителями. Все права и обязанности усыновленного ребенка приравниваются к правам и обязанностям родных детей.
Опека - для детей до 14 лет, опекуны, назначенные органом опеки и попечительства, являются законными представителями подопечных, совершают от их имени и в их интересах все юридически значимые действия.
Попечительство – для подростков от 14 до 18 лет, попечители, назначенные органом опеки и попечительства, обязаны оказывать несовершеннолетним подопечным содействие в осуществлении их прав и исполнении обязанностей, охранять от злоупотреблений со стороны третьих лиц, а также давать согласие совершеннолетним подопечным на совершение ими действий в соответствии со статьей 30 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Приемная семья – ребенок передается на воспитание в семью по договору между органом опеки и попечительства и приемными родителями на время. В течение этого срока семья получает деньги на его содержание. Размер пособия определяется договором и зависит регионального законодательства.
Патронатная семья - предполагает разграничение прав и обязанностей по защите прав и интересов ребенка между родителями (если они не ограничены или не лишены родительских прав), органом опеки и попечительства (уполномоченным учреждением) и патронатным воспитателем. Под патронат передаются дети, не имеющие определённого статуса, и дети, чей статус не позволяет передать их под опеку или на усыновление. Он часто используется как переходная форма к опеке и/или усыновлению после получения ребёнком соответствующего статуса. Срок помещения ребёнка под патронат может быть разным (от 1 дня до полугода) и зависит от ситуации.
При отсутствии вышеперечисленных возможностей ребенка ждет устройство в детдом или другое учреждение для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.
Зада Магомедовна знакомит нас с Магомедом – высоким улыбчивым парнем:
– Сейчас он такой умница, красавец, золотой парень! Работает и заочно учится в Махачкале. А привели сюда, потому что его из школы в Махачкале исключили. Он там то ли журнал классный сжег, то ли еще что-то натворил.
– Подрался, – уточняет Магомед. – Честно сказать, я сначала вообще думал: как тут жить можно? Ни погулять нормально, ни друзей, к которым привык. А сейчас, если полгода сюда не попаду, просто не смогу, наверное. Второй дом мой, а Зада Магомедовна - моя мать.
– А я как не хотела здесь жить! – вспоминает Наиля, еще одна «выпускница». – Окончила 10 класс в селе Ругуджа, тепличный ребенок, от маминой юбки не отходила. А через год надо поступать и ехать в Махачкалу, незнакомый город. И мама решила отправить меня сюда, чтобы я стала немного самостоятельней. Я зарывалась под одеяло и рыдала: «Я хочу домой!» А сейчас приезжаю из Махачкалы домой на каникулы и при каждом удобном случае бегу к Заде Магомедовне. Мама ревнует, ей просто не понять, как много для нас значит этот дом. Мы научились тут жизни. Обрели качества, которые должны быть в каждом человеке.
– Здесь не только характер лучше становится, но и в учебе делаешь успехи, – говорит Магомед. – Я, например, никогда не думал, что буду хорошо учиться. Да и смысла не видел. А она заставила меня поверить в себя. Сначала было просто стыдно не пытаться, видя все ее старания. А потом понравилось. Знаете, что еще хорошо. Мы как семья. Некоторые наши ребята учатся в престижных вузах России. Я ими горжусь и в какой-то мере спокоен, что есть в друзьях будущий врач, полицейский и так далее.
– Ой, жаль сегодня Магомедрасул не смог прийти, – вспоминает Зада Магомедовна еще одного выпускника. – Что только мне про него не говорили! И курит, и ругается, и ночами где-то ходит. Из школы за поведение исключили, родителей не слушается. Послушала я всё это и решила позвать его к нам. Приходит такой парень, знаете, храбрый, умный. Глаза такие! Стоит перед мной маленький мужчина. Бывает, что рождается в простой небогатой семье, у родителей, привыкших жить спокойно и без амбиций, вот такой вот лидер. Его притесняют, не дают проявить себя, а он не ломается. И возникает репутация хулигана. Позвала я его к себе и сказала: «Магомедрасул, у меня много дел, я все не успеваю. Когда меня нет, ты здесь за главного. Следи за порядком, за младшими, за всем. Я тебе полностью доверяю». Какой мальчик золотой! Мне кажется, наших Курбана и Магомеда он воспитал. По три раза даже ноги мыть заставлял. Не вы, говорит, тут ковры чистите, имейте совесть. А один раз прихожу, вижу свое любимое покрывало, большое такое, дорогое, на две части разрезано, чтобы две кровати можно было заправлять. «Молодец, – говорю. – Так красиво смотрится, когда маленькое». У него даже глаза заблестели. Видимо, я в тот день прошла проверку – действительно ли доверяю ему…
Над материалом работали:
{{role.role}}: {{role.fio}}
Самое интересное
Во время воен и бедствий обнажаются все человеческие качества. Кто был труслив, мелочен или глуп, но скрывал – обязательно это проявит, кто добр и велик душой – не сможет пройти мимо чужой беды. Именно такой оказалась героиня нашей сегодняшней истории. Она, несмотря на свои собственные лишения, подобрала и подняла на ноги пятерых детей. Чужих детей, которые стали ей родными. Прочтите рассказ Бориса Ганаго, он пробудит в вас самые искренние чувства:
Городок у нас маленький, но есть в нем две достопримечательности: узловая станция, с которой идут поезда в разные концы страны, и две загородные улицы. Там только одноэтажные дома, и у каждого – сад и масса цветов.
И вот мой муж Федор – золотые руки – построил там дом, настоящий дворец, в два этажа, с верандой, балконами и даже двумя входами. Я тогда удивлялась, зачем разные входы, а он объяснил, что для сыновей – у нас их двое было, Иван и Костя.
Но все сложилось по-другому. Началась война с фашистской Германией. Сначала ушел мой Федор, потом один за другим два сына, а через несколько месяцев пришла из части похоронка – погибли оба…
Я сходила с ума. Хожу по пустому дому-дворцу и думаю – как жить?
Работала я в это время в райкоме, мне очень сочувствовали, успокаивали, как могли. Однажды иду я около вокзала, и вдруг летят три самолета. Люди как закричат: «Немцы, немцы!» – и рассыпались в разные стороны. Я тоже в какой-то подъезд забежала. И тут зенитки стали по самолетам бить: узловая станция сильно охранялась, через нее шли поезда с солдатами и техникой.
Вижу – бежит по площади женщина с девочкой на руках. Я ей кричу: «Сюда! Сюда! Прячься!». Она ничего не слышит и продолжает бежать. И тут один из самолетов сбросил бомбу прямо на площадь. Женщина упала и ребенка собой прикрыла. Я, ничего не помня, бросилась к ней. Вижу, она мертвая. Тут милиция подоспела, женщину забрали, хотели и девочку взять.
Я прижала ее к себе, думаю, ни за что не отдам, и сую им удостоверение райкомовского работника. Они говорят – иди, и чемодан той женщины отдали. Я – в райком: «Девчата, оформляйте мне ребенка! Мать на глазах у меня убили, а об отце в документах – прочерк…»
Они сначала стали отговаривать: «Лиза, как же ты работать будешь? Малышку в ясли не устроишь – они забиты». А я взяла лист бумаги и написала заявление об увольнении: «Не пропаду, – говорю, – надомницей пойду, гимнастерки солдатам шить».
Унесла я домой мою первую дочку – Катю, пяти лет, как было указано в документах, и стала она Екатериной Федоровной Андреевой по имени и фамилии моего мужа.
Уж как я любила ее, как баловала… Ну, думаю, испорчу ребенка, надо что-то делать. Зашла я как-то на свою бывшую работу в райком, а они двух девчушек двойняшек, лет трех-четырех, в детдом оформляют. Я к ним: «Отдайте их мне, а то я Катю совсем избалую». Так появились у меня Маша и Настя.
А тут соседка парнишку привела шести лет, Петей звать. «Его мать беженка, в поезде умерла, – объяснила она, – возьми и этого, а то что у тебя – одни девки».
Взяла и его.
Живу с четырьмя малютками. Тяжело стало: и еду надо приготовить, и постирать, и за детьми приглядеть, да и для шитья гимнастерок тоже нужно время – ночами их шила.
И вот, развешиваю как-то во дворе белье, и входит мальчик лет десяти-одиннадцати, худенький такой, бледный, и говорит:
Тетенька, это ты детей в сыновья берешь?
Я молчу и смотрю на него. А он продолжает:
Как сказал он эти слова, слезы у меня из глаз и полились. Обняла его:
Сыночек, а как звать тебя?
Ваня, – отвечает.
Ванюша, так у меня еще четверо: трое девчонок да парнишка. Их-то будешь любить?
А он так серьезно отвечает:
Ну так, если сестры и брат, как не любить?
Я его за руку, и в дом. Отмыла, одела, накормила и повела знакомить с малышами.
Вот, – говорю, – ваш старший брат Ваня. Слушайтесь его во всем и любите его.
И началась у меня с приходом Вани другая жизнь. Он мне как награда от Бога был. Взял Ваня на себя заботу о малышах, и так у него складно все получалось: и умоет, и накормит, и спать уложит, да и сказку почитает. А осенью, когда я хотела оформить его в пятый класс, он воспротивился, решил заниматься самостоятельно, сказал:
В школу пойду, когда подрастут младшие.
Пошла я к директору школы, все рассказала, и он согласился попробовать. И Ваня справился.
Война закончилась. Я запрос о Федоре несколько раз посылала, ответ был один: пропал без вести.
И вот однажды получаю письмо из какого-то госпиталя, расположенного под Москвой: «Здравствуй, Лиза! Пишет незнакомая тебе Дуся. Твой муж был доставлен в наш госпиталь в плохом состоянии: ему сделали две операции и отняли руку и ногу. Придя в себя, он заявил, что у него нет ни родственников, ни жены, а два сына погибли на войне. Но когда я его переодевала, то нашла у него в гимнастерке зашитую молитву и адрес города, где он жил с женой Лизой. Так вот, – писала Дуся, – если ты еще помнишь и ждешь своего мужа, то приезжай, если не ждешь, или замуж вышла, не езди и не пиши».
Как же я обрадовалась, хоть и обидно мне было, что Федор усомнился во мне.
Прочитала я письмо Ване. Он сразу сказал:
Поезжай, мама, ни о чем не беспокойся.
Поехала я к мужу… Ну, как встретились? Плакали оба, а когда рассказала ему о новых детях, обрадовался. Я всю обратную дорогу о них говорила, а больше всего о Ванюше.
Когда зашли в дом, вся малышня облепила его:
Папа, папа приехал! - хором кричали. Всех перецеловал Федор, а потом подошел к Ване, обнял его со слезами и сказал:
Спасибо, сын, спасибо за все.
Ну, стали жить. Ваня с отличием закончил школу, пошел работать на стройку, где когда-то начинал Федор, и одновременно поступил на заочное отделение в Московский строительный институт. Окончив его, женился на Кате.
Двойняшки Маша и Настя вышли замуж за военных и уехали. А через пару лет женился и Петр.
И все дети своих дочек называли Лизами – в честь бабушки.
«Дети – это счастье, дети – это радость,
Дети – это в жизни свежий ветерок.
Их не заработать, это не награда.
Их по благодати взрослым дарит Бог…»
Идя по улице, по дороге, можно увидеть множество различных людей. Это мужчины и женщины, спешащие на работу, и пожилые, идущие по утру в магазин за молоком, и школьники, которые бегут на занятия. Но особое внимание привлекает мамочка, когда ведет за ручку в садик своего ребенка. В этот момент думаешь, как же хорошо иметь свою любимую мамочку.
В детстве каждый испытывал любовь родителей. Она была настолько светлой и доброй, что это чувство нельзя было передать. Мы присматриваемся к этому чувству, и, безусловно, точно также будем относиться к своим детям! Любовь в семье – это именно тот фундамент, на котором формируется личность человека. А дети – это богатство не только самих родителей, но и страны, в которой мы живем. К сожалению, есть те люди, которые не ценят это богатство. Мы постоянно слышим, что люди отдают детей в приюты. Они просто не нуждаются детками. А наряду с такими людьми, есть те, кто не может родить ребенка. Все эти проблемы очень сильно портят статус нашего общества и государства.
От взрослых можно часто услышать словосочетание «чужой ребенок». Но как это можно понять? Разве бывают «чужие дети»? Люди часто ссылаются на генетическую предрасположенность. Это происходит потому, что ребенок часто болеет, или у него есть хронические заболевания. Сразу начинают искать виновника среди родственников. Но, что же можно сказать о характере? Да, он тоже закладывается генами, но зависит от воспитания и социальных факторов. Поэтому, когда люди хотят взять ребенка из детского дома, они начинают выяснять, какие у него были родители, и что ему передали. Но я думаю, что этого делать не стоит. Ведь все мы люди разные, но все-таки - Люди! И все мы построены по одному принципу. Лучший характер ребенку может заложить хороший родитель. И как говорят, не та мать хорошая, что родила, а та, что воспитала. И возвращаясь к вопросу «Бывают ли «чужие дети?» Стоит ответить, что нет! Не бывают. Все люди одинаковые и не стоит сравнивать, кто лучше, а кто хуже. Так же и дети, они еще настолько маленькие, когда рождаются, что не понимают, зачем они появились на свет. Будь это ребенок, как говорят «свой» или «усыновленный», родитель обязан воспитать в нем личность, которая, пусть немного, но войдет в историю человечества.
Я считаю, что «чужих» детей не бывает, бывают «чужие» родители, которые, не думая своей головой, бросают их. Они, таким образом, избавляются от тяжелой ноши. Нет! К счастью у них все же есть совесть, которая, я уверена, будет мучить их до конца своих дней! Так давайте будем оставаться всегда людьми! Всегда будем относиться гуманно ко всему, что нас окружает, в том числе и к себе подобным. Ведь у нас есть благородное сердце, способное на любовь и заботу, которую мы обязаны давать детям!!!
